* * *
В январе 1964 года, когда я учился в пятом классе, в журнале «Наука и жизнь» появилась статья «Рассказывают полиглоты», которую я потом бесконечно перечитывал. Можно сказать, именно она и привела меня в лингвистику. Героями статьи были трое: Андрей Зализняк, Пауль Аристэ и Леонид Василевский. Вот точная копия этой статьи (можно щёлкнуть по картинке, чтобы в новой вкладке открылось более качественное изображение):
Я воспылал энтузиазмом: оказывается, можно самостоятельно выучить десятки языков! А раз так, то почему бы и мне не попробовать? Любые «нешкольные» языки, будь то испанский или мордовский, и раньше вызывали у меня интерес. Но тут уж я срочно потащил маму по магазинам искать учебники. Приятно было хотя бы прикоснуться к незнакомому языку, поэтому я перескакивал с одного на другой: польский, арабский, шведский, испанский… Подумывал, что хорошо бы поступить в Институт восточных языков при МГУ (нынешний ИСАА), где учат самым экзотическим языкам.
Однажды мама вернулась с родительского собрания под впечатлением от разговора с учительницей математики, по мнению которой, у меня явные математические способности. Родители были физиками, лингвистика казалась им наукой несерьёзной, а математикой я занимался с удовольствием, далеко выходя за рамки школьной программы. Возникла сложная дилемма. На помощь пришёл журнал «Наука и жизнь». В октябре 1965 года я с интересом прочитал в нём статью Владимира Андреевича Успенского «Лингвистика, математика и новая традиция», в которой рассказывалось про прикладную лингвистику и про Первую традиционную олимпиаду по языковедению и математике:
Лингвистика и математика одновременно! Невероятным образом, две линии соединялись в одну. Упоминающееся в статье название олимпиады может наводить на мысль, что на ней предлагались два типа задач: по языковедению и по математике. В действительности все задачи – лингвистические: составлены на материале разных языков, но решать их можно, не имея почти никаких знаний, а обладая только умением логически мыслить, и именно в этом смысле они похожи на математические.
В 1966 году в декабрьском номере журнала «Наука и жизнь» появилось объявление, приглашающее школьников 8–10 классов на олимпиаду, которую проводило отделение структурной и прикладной лингвистики (ОСиПЛ) филологического факультета МГУ:
Я был уже в восьмом классе и без колебаний отправился 12 февраля 1967 года на Третью традиционную олимпиаду по языковедению и математике – в старое здание МГУ на Моховой, где находился тогда филологический факультет. Первым человеком с отделения структурной и прикладной лингвистики, которого я хорошо запомнил, был Павел Лунгин, ныне известный кинорежиссёр, а тогда ещё студент, дежуривший в аудитории, где я решал задачи. Именно к нему я изредка обращался с вопросами.
Очень запомнилась задача с китайским текстом про то, как богач Ван Фужень закопал своё золото под крыльцом, а чтобы никто не догадался, повесил над крыльцом записку, что он здесь золота не закапывал. В решении этой задачи я сделал одну ошибку. Все остальные предлагавшиеся задачи, как позже выяснилось, решил правильно. Но решить лингвистическую задачу – это одно, а вот описать, как ты её решил… «Посмотрел на то-то, почесал в голове, потом посмотрел на это…» – глупость какая-то. В итоге я махнул рукой – и на первом туре написал решения задач вообще без всяких объяснений, что совсем не приветствовалось.
Прошёл на второй тур, что было уже приятно. На разборе задач первого тура научился писать объяснения, как решил задачу. На втором туре, вроде, тоже решил все задачи. Но на лавры не очень-то надеялся: ведь Москва большая, наверняка есть школьники поумней меня… Идёт награждение, похвальные грамоты закончились. Ну, всё! Третья премия – это уже чересчур, хотя надежда всё же теплилась. Тоже не получил. Досадно, фиаско! В итоге получать вторую премию шёл в предобморочном состоянии на ватных ногах. Премии были весомыми: вдобавок к грамоте вручалась большая стопка лингвистических книг.
На этой олимпиаде случилось чудо, в которое я даже не сразу поверил: материализовался Андрей Анатольевич Зализняк, о котором я с упоением читал в статье «Рассказывают полиглоты» и который казался мне почти мифологическим персонажем и небожителем. А председателем оргкомитета олимпиады в тот год был Александр Евгеньевич Кибрик, его подпись стояла на вручённой мне грамоте, он принимал активное участие в торжественной церемонии награждения победителей и с того дня занял важное место в моей картине мира.
На этой фотографии, скорее всего, 1967 года (найденной Ольгой Фёдоровой в архиве Ирины Петровны Оловянниковой, а затем мною отреставрированной) запечатлены многие «знаковые люди» ОСиПЛа – такими они были в то время, когда я впервые отправился на олимпиаду, и все они были членами оргкомитета той олимпиады 1967 года, оценивавшими решения задач и присуждавшими премии. Слева направо – Виктор Витальевич Раскин, Сандро Васильевич Кодзасов, Борис Юрьевич Городецкий, Александр Евгеньевич Кибрик, Андрей Анатольевич Зализняк, Анна Константиновна Поливанова, Владимир Михайлович Алпатов, Мария Владимировна Ломковская (на этой странице можно щёлкнуть по любой фотографии, чтобы увидеть её более крупно в новой вкладке):
Про ОСиПЛ тех времён существует фильм. Его легко найти в YouTube, задав там поиск: «ОСиПЛ в 1964-67 годах, любительская киносъёмка». Если этот фильм отмотать от начала на 16 минут 47 секунд, то в кадре появится школьник в очках, входящий в аудиторию, где проходило награждение победителей олимпиады. Это Миша Алексеев, о котором теперь есть статья в Википедии. В том же кадре, бок о бок с ним (левее) захожу и я, немножко замешкавшись в дверях. Мы с Мишей могли оказаться вместе на олимпиаде только в 1967 году, когда я учился в восьмом классе, а он – в десятом. Случайно оказавшись тогда рядом друг с другом, мы даже вообразить не могли, что через три с половиной года в экспедиции будем вдвоём заниматься хиналугскими существительными. Чуть дальше в той же видеозаписи запечатлён семиклассник Серёжа Старостин, идущий получать первую премию. Можно увидеть и членов оргкомитета олимпиады 1967 года.
Участникам олимпиады рассказали о лингвистическом кружке для школьников при отделении структурной и прикладной лингвистики, который я стал регулярно посещать. С восторгом слушал там Арона Борисовича Долгопольского, рассказывавшего о генеалогической классификации, ностратике, экзотических языках. Оказалось, что экзотические языки – вовсе не только в Институте восточных языков!
В 1967 году я купил толстую книгу «Кавказские языки» – 4-й том из пятитомника «Языки народов СССР». В продаже был только этот том, и я сильно горевал, что не могу раздобыть остальные. На следующей олимпиаде, в 1968 году, беседуя в кулуарах с Анной Константиновной Поливановой, я поделился с ней своей печалью. На этой, Четвёртой традиционной олимпиаде по языковедению и математике я получил первую премию. И каково же было моё изумление, когда в качестве приза мне вручили вожделенный пятитомник «Языки народов СССР»! Он оказался в единственном экземпляре, и Анна Константиновна, помня о нашем разговоре, посодействовала, чтобы его вручили именно мне.
От неё я получил ещё и фотографию, запечатлевшую меня в процессе решения задач:
В 1969 году на Пятой традиционной олимпиаде по языковедению и математике, в которой я участвовал, будучи уже десятиклассником, получил вторую премию. Шутил, что поглупел и не получил первую из-за того, что в десятом классе стал серьёзно заниматься спортивной греблей на байдарках и каноэ.
Закончив школу, я поступил на ОСиПЛ и сразу стал участвовать в проведении олимпиад. Насочинял больше десятка лингвистических задач, из которых девять пошли в дело – были использованы на олимпиадах. Активно участвовал в работе «проверочной комиссии» – занимался проверкой решений задач участниками олимпиады.
В те годы на первом туре в перечне предлагавшихся задач первой всегда была так называемая «нулевая задача», то есть «Задача № 0», которая получила такой номер потому, что стояла особняком и была исключением: если для решения остальных задач специальных знаний не требовалось, то в «нулёвке» участнику олимпиады предлагалось написать нечто на каждом из известных ему языков. Например, перевести какие-то предложения. При подведении итогов общий «рейтинг» участника олимпиады почти не зависел от того, хорошо ли он решил нулевую задачу. Но за неё давалась отдельная премия – как, впрочем, и за лучшие решения других задач. А смысл нулевой задачи был в том, чтобы получить картину «языковой эрудированности» участников олимпиады, а кроме того, дать им дополнительный стимул учить языки.
На первой олимпиаде, в которой я участвовал, задание в «нулёвке» было такое: «На каждом из известных вам языков коротко расскажите, почему вы пришли на эту олимпиаду». Я тогда «решил» эту задачу на трёх языках. Но появилось страстное желание через год написать уже хотя бы на пяти языках, так что стимул был действенным.
После поступления на ОСиПЛ я сразу взял нулевую задачу почти целиком на себя. Сочинял задания: что именно должен перевести участник очередной олимпиады на все известные ему языки. Занимался проверкой решений «нулёвки». Разумеется, обращался к специалистам по соответствующим языкам, когда это требовалось. Случалось, что приходилось проверять текст, написанный даже по-египетски, иероглифами – такой сюрприз преподнёс школьник Владислав Власов.
По части решения нулевой задачи на первом месте, вне конкуренции, всегда был Сергей Старостин, который уже в школьные годы знал много языков. О Старостине, как и о Зализняке, я впервые узнал из статьи в журнале. Там, в частности, рассказывалось, что в 1966 году на Вторую традиционную олимпиаду по языковедению и математике пришёл шестиклассник Серёжа Старостин и сразу получил вторую премию, предназначенную для восьмиклассников, так как участие школьников более младших классов не предусматривалось. Потом он регулярно получал первые премии. Словосочетание «гениальный Старостин» вошло в употребление ещё в его школьные годы.
Не сильно отставал от него Саша Лерман, в том числе и по части нулевой задачи. Когда я впервые участвовал в олимпиаде в 1967 году, среди восьмиклассников первую премию получил один лишь Старостин (учившийся тогда ещё в седьмом классе), а вторую – двое: Лерман и я. Впоследствии я с удивлением узнал, что статья «Рассказывают полиглоты», после прочтения которой я живо заинтересовался языками, сыграла в жизни Лермана примерно такую же роль, как и в моей.
Старостин и Лерман познакомились на олимпиаде в 1966 году и стали очень близкими друзьями. Их объединяла страстная увлечённость не только языками, но и рок-музыкой. В те годы «Старостин и Лерман» было, можно сказать, устойчивым словосочетанием – почти как «Бойль–Мариотт». Лерман был незаурядным классическим виолончелистом, но куда больше был известен как участник рок-групп «Ветры перемен», «Скоморохи», «Весёлые ребята», «Аракс». Подробнее о нём можно почитать в Википедии, в статье «Лерман, Александр Анатольевич».
На первом курсе я уже был в числе организаторов олимпиады, а Старостин и Лерман тогда ещё участвовали в олимпиаде как школьники. После награждения победителей я, в роли старшего товарища, впервые подошёл к ним, о чём-то заговорил. Завязалась оживлённая беседа, и в результате мы втроём отправились к Лерману домой. Так состоялось моё знакомство с Сергеем Старостиным, ставшим моим ближайшим другом.
Когда заходит речь об организации олимпиады, вспоминаются оргкомитет, задачная комиссия, проверочная комиссия. Но была ещё отдельная «должность»: человек, занимающийся книжными премиями. Поступив на ОСиПЛ, я узнал, что ими занимается Миша Алексеев. Через год он предложил мне стать его помощником, я с радостью согласился. А в 1972 году Миша закончил МГУ, и книжными премиями стал заниматься я один.
По традиции, стопка книг, предназначенная для лауреата второй премии, должна была быть выше той, что вручалась школьнику, получившему третью премию. А самая большая стопка книг ожидала того, кто был удостоен первой премии. И особый шик, если победитель, уносящий свою книжную премию, вынужден был придерживать её сверху подбородком.
Понятно, что книг требовалось очень много, причём желательно таких, чтобы у призёра не возникла мысль быстренько сдать их в букинистический магазин за ненадобностью. Приобретать эти книги можно было только по безналичному расчёту, никакой «налички» на проведение олимпиады не выделялось. А значит, это не тот простой случай, когда увидел где-нибудь хорошую книгу – и тут же купил. Человек, занимавшийся книжными премиями, сам искал оптимальные места, где покупать книги, сам выбирал, что именно купить, сам доставлял всё купленное, ходил в бухгалтерию МГУ со счетами из книжных магазинов, иногда вынужденно вступая в дискуссию с главным бухгалтером. А кроме того, играл существенную роль в формировании стопок книг для конкретных призёров.
Всем этим я занимался, если не ошибаюсь, до 1976 года. Так что полученные призёрами олимпиад 1972–76 годов книжные премии – это, признаюсь, моих рук дело.
* * *
А вот и упоминавшаяся задача с китайским текстом, которую я решал на своей первой олимпиаде в 1967 году. В книге «Традиционная олимпиада по лингвистике глазами её участников» эта задача тоже есть, но не в моей статье, а в приложении в конце книги.
Перед вами китайская сказка (записанная русскими буквами) и её перевод на русский язык.
(1) Ван-Фужэнь дичжу кунпа южэнь тоудао та-ды цзиньцзы.
Помещик Ван-Богатый боялся, что кто-нибудь украдёт его золото.
(2) Иньцы та цзай тайцзе сябянь майцан цзиньцзы.
Поэтому он закопал золото под крыльцом.
(3) – Вэйди буцзяо жэнь цайдао во цзай тайцзе сябянь майцан цзиньцзы, –
– Нехорошо, если люди догадаются, что я закопал золото под крыльцом, –
(4) майцан цзиньцзы-ды дичжу чжэян сяндао, цзю цзай тайцзе шан те-шан игэ цзытяо:
подумал помещик, который закопал золото, и повесил над крыльцом записку:
(5) «Ван-Фужэнь дичжу цзай тайцзе сябянь мэйю майцан цзиньцзы».
«Помещик Ван-Богатый не закапывал золото под крыльцом».
(6) Дуймянь чжучжо игэ жэнь.
Напротив жил один человек.
(7) Та каньдянь дичжу цзай тайцзе шан тешан-ды цзытяо,
Он увидел записку, которую помещик повесил над крыльцом,
(8) цзю вачу дичжу-ды цзиньцзы.
и выкопал золото помещика.
Задание. Восстановите китайское окончание сказки, если русский перевод этого окончания таков:
(9) – Нехорошо, если помещик догадается, что я выкопал золото, которое он закопал под крыльцом, –
(10) подумал человек, который выкопал золото.
(11) Поэтому он повесил над крыльцом записку:
(12) «Человек, который живёт напротив, не крал золото помещика Вана-Богатого».
Перейти на Главную страницу